Демидовы и Татищев: Спор между частными и казенными интересами

В.Н. Татищев и Никита Демидов - оба из птенцов гнезда Петрова, первых помощников и соратников царя-преобразователя. Пушки, спроектированные Татищевым и отлитые Демидовыми, начали Полтавскую битву и решили ее исход. Взаимоотношения же этих современников оказались весьма сложными.

Василий Никитич Татищев прибыл на Урал в 1720 году в должности главного начальника казенных горных заводов. С его именем связана история зарождения большой уральской металлургии и ее подъем в первой половине XVIII века. Им выбрано и одобрено место для стройки на реке Исети, составлен проект будущего завода и крепости. Намереваясь построить на новом месте наиболее крупное по тому времени металлургическое предприятие, Татищев рассматривал Екатеринбург как горный город и административный центр для руководства и надзора за другими уральскими заводами.

Главную массу строителей составляли уральские мастера и работные люди. Плотинные мастера были в основном людьми демидовских заводов. Среди них выделялся Леонтий Злобин, показавший себя весьма искусным строителем плотины.

Демидов помогал Татищеву в стройке, но он же оказался и ее тормозом.

В апреле 1722 года во время встречи с Петром I Никита Демидов выдвинул против Татищева обвинение в злоупотреблении по службе. Строительство приостановилось. Татищева отстранили от руководства горными заводами, на его место назначили генерала В. Геннина. Царь поручил генералу расследовать дело между Демидовыми и Татищевым, "также и о всем деле Татищева, не маня ни для кого", то есть, не делая никому поблажки.

Едва ли не с самого приезда на Урал у Василия Никитича завязалась тяжба с Демидовыми. Заводчики использовали все возможности для сопротивления требованиям горного чиновника, утеснявшего их интересы. Стычка началась после первого же распоряжения Татищева по упорядочению дел на казенных заводах, с которыми остро конкурировали Демидовы, чиня постоянные препятствия их работе. Приказчики Демидовых увозили с казенных заводов руду, избивали рабочих, мешали проезду через демидовские слободы. Два важных донесения Татищева для Коллегии люди Демидова сумели перехватить. Однако в столице все-таки получили донесение горного начальника о самоуправстве заводчиков и их приказчиков.

Понятно, что Берг-коллегия не могла отказаться от своих прав, нарушаемых заводчиком, и не хотела показать свое бессилие. В мае 1722 года Коллегия направляет Татищеву указ, уполномочивающий его на получение десятины с заводов Демидова. Заводчик не вносил в казну даже эту обычную подать. Однако Акинфий Демидов отказался подчиниться Татищеву, ссылаясь на то, что такого указа от Берг-коллегии не имеет.

Завязалась переписка-пререкание, затянувшаяся без регулярной почтовой службы. А между тем заводчики по-прежнему чинили препоны казенным служащим: их приказчики не пускали чиновников для сыска беглых крестьян или солдат, запутывали сведения о производстве продукции. Особое впечатление Демидов надеялся произвести угрозой сорвать поставки стратегически важных материалов (шел Персидский поход) и возложить вину за это на Татищева.

В устных наветах Демидовы обвиняли Татищева в нежелании делать то, что он как раз и предлагал предпринять для наведения порядка на уральских заводах. Правда, некоторые действия Татищева были продиктованы личной неприязнью к Демидову. Так, он был против того, чтобы заводчик имел отдельную пристань на Чусовой, запретил ему строить пильную мельницу на казенных местах. Явные попытки Татищева усилить контроль горной администрации за деятельностью заводчиков встречались Демидовыми в штыки. Тем не менее, в главном требования Татищева соответствовали законам государства.

По возвращении Петра I из Персидского похода осенью 1722 года Геннин донес ему о результатах своего розыска. Он откровенно изложил суть дела, прямо заявив, что Демидову "не очень мило, что Вашего Величества заводы станут здесь цвесть, для того, что он мог больше своего железа запродавать, а цену положить, как хотел, и работники все к нему на заводы шли, а не на Ваши". Памятуя об особых симпатиях Петра к Демидову, Геннин пишет: "Я оного Татищева представляю без пристрастия, не из любви или какой интриги, или б чьей ради просьбы, я и сам его рожи калмыцкой не люблю, но видя его в деле весьма права, и к строению заводов смышленна, рассудительна и прилежна".

Летом 1723 года в Сенате в присутствии императора прошло слушание дела. На суд сенаторов вынесли обвинения Демидова, ответы Татищева и заключение В. Геннина. Ситуация сложилась необычная: Демидов обвинял, а Татищев оправдывался. Поэтому нарушения законов заводчиками, вскрывшиеся по ходу разбирательства, рассмотрению не подлежали. Сенаторы полностью приняли заключение Геннина и вынесли решение: за пренебрежение обычными судебными инстанциями и за то, что заводчик "дерзнул Его Величество в неправом своем деле словесным прошением утруждать, вместо наказания взять штраф 30000 рублев".

Позже Петр I скоро "отошел" и распорядился отложить окончательное решение вопроса. В конечном итоге дело ограничилось взысканием с Демидовых шести тысяч рублей за "оболгание" в пользу Татищева. Горный начальник даже за все годы своей службы не получал такой суммы в качестве жалования. Но Демидовы и от этого наказания долго уклонялись, рассчитывая, возможно, на новый поворот в настроении царя. Уже после смерти Петра I Акинфий, наследовавший уральские заводы отца, все еще должен был в уплате Татищеву недоданные ранее двести рублей.

Татищев всю жизнь помнил о конфликте с уральским заводчиком и неизменно подчеркивал, что клевета Н. Демидова могла привести к самым печальным последствиям. В 1744 году в одном из писем Василии Никитич сообщал: "Демидов чрез адмирала графа Апраксина так меня пред Его Величеством оклеветал, что все думали о моей погибели, но я, ведая правду и надеясь, что Его Величество сам дело внятно рассмотрит и неправую клевету наказать не оставит, смело поступал и оправдавься большую Е.В. милость получил".

Надо сказать и слово защиты в пользу Демидовых в том давнем споре. Они показали образцы энергичности и настойчивости первых русских предпринимателей. Татищев же со своих позиций считал себя правым, защищая интересы казны, государства, в общем. Однако государственные интересы не всегда совпадают с пользой общества, особенно в сфере производства. Теперь мы видим, что в историческом противоборстве государственной и частной промышленности первая показала свою неэффективность. Даже в те далекие годы конфликта между замечательными современниками частные уральские заводы действовали много эффективнее казенных. В том давнем споре, с расстояния в 275 лет, есть урок и для современных дискуссий о ходе реформ в нашей стране.

Автор: Николай Мезенин
Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 26.06.1998 г.
Источник: historyntagil.ru